Стихи обо всём

[stepanovna]

Идет, сутулится старуха,
Волочит ноги по земле.
Вдруг дед навстречу:"Ты, Веруха?
Ты лучик солнца мой во мгле!

Да, что ж глаза твои в печали?
Ведь ты любовь моя одна,
Меня -то годы потрепали,
Вон, видишь- лезет седина.

Но ты...красавицей осталась!"
Дед сыпал бисером-словцом,
А бабка радостно смеялась
И молодела все лицом.

И вот пошли тихонько рядом,
И плечи вверх, и голова,
и с молодым задорным взглядом.
Как нам нужны любви слова!
(автора не знаю)

[monti]

Сошлись однажды Гордость и Гордыня…
Гордыня, осмотревшись, свысока
Сказала жестко: "Гордость! Я отныне
Хозяйка на Земле. А ты пока

Уйди с дороги. Не мешай мне лихо
Всем управлять… Я справлюсь. Будь же тихой."

Гордыня развернулась не на шутку:
Смотрела на людей поверх голов,
Не задержавшись рядом на минутку,
Не тратила на разговоры слов.

Не снизойдя до «низшего» сословья
Гордыня видела одну себя,
И, оставляя за собой злословье,
Растила свое собственное «Я»

И ничего вокруг не замечала.
Куда уж ей, «великой», до забот?
Мольбы и просьбы ловко отклоняла:
Мол, и своих проблем невпроворот.

А где же Гордость? Что же с нею стало?
Куда девалась скромница сия?
Посмотрим, что к ее рукам пристало,
Иль жизнь свою она сжигает зря?

С гордынею расставшись, незаметно
Пошла туда, где нет высоких слов.
Жила как все и не гнушалась бедных,
Не попирала нравственных основ.

Трудилась с упоением, и молча
Хулу сносила, колкости, навет
И чистоту в душе людей упрочив,
Вновь возрождала Божеский Завет.

Она по крохам в души возвращала
Слова любви, терпение храня,
В себе и гнев, и ревность побеждала,
И укрощала собственное «я».

Не плакала и милость не просила,
С достоинством лишения терпя.
По совести жила и не судила,
Не вознося на пьедестал себя.

[stepanovna]

Какое блаженство, что блещут снега,
что холод окреп, а с утра моросило,
что дико и нежно сверкает фольга
на каждом углу и в окне магазина.

Пока серпантин, мишура, канитель
восходят над скукою прочих имуществ,
томительность предновогодних недель
терпеть и сносить - что за дивная участь!

Какая удача, что тени легли
вкруг елок и елей, цветущих повсюду,
и вечнозеленая новость любви
душе внушена и прибавлена к чуду.

Откуда нагрянули нежность и ель,
где прежде таились и как сговорились!
Как дети, что ждут у заветных дверей,
я ждать позабыла, а двери открылись.

Какое блаженство, что надо решать,
где краше затеплится шарик стеклянный,
и только любить, только ель наряжать
и созерцать этот мир несказанный ...

Белла Ахмадулина

[monti]

В каждое окошко, НОВОГОДНЕЙ НОЧЬЮ,
Постучится счастье! Только не проспи!
Будет оно разным... искренним, прекрасным..
Может ты не веришь? А ты ВЕРЬ! И ЖДИ!

[stepanovna]

Юрий Левитанский
ДИАЛОГ У НОВОГОДНЕЙ ЕЛКИ

— Что происходит на свете?— А просто зима.
— Просто зима, полагаете вы?— Полагаю.
Я ведь и сам, как умею, следы пролагаю
в ваши уснувшие ранней порою дома.

— Что же за всем этим будет?— А будет январь.
— Будет январь, вы считаете?— Да, я считаю.
Я ведь давно эту белую книгу читаю,
этот, с картинками вьюги, старинный букварь.

— Чем же все это окончится?— Будет апрель.
— Будет апрель, вы уверены?— Да, я уверен.
Я уже слышал, и слух этот мною проверен,
будто бы в роще сегодня звенела свирель.

— Что же из этого следует?— Следует жить,
шить сарафаны и легкие платья из ситца.
— Вы полагаете, все это будет носиться?
— Я полагаю,что все это следует шить.

— Следует шить, ибо сколько вьюге ни кружить,
недолговечны ее кабала и опала.
— Так разрешите же в честь новогоднего бала
руку на танец, сударыня, вам предложить!

— Месяц — серебряный шар со свечою внутри,
и карнавальные маски — по кругу, по кругу!
— Вальс начинается. Дайте ж, сударыня, руку,
и — раз-два-три,
раз-два-три,
раз-два-три,
раз-два-три!..

[Iwanna]

Кто ты есть? Чего в себе достиг?
Чей ты друг? И кто твои друзья?
Возраст – это приближение мечты
В окончании земного бытия,
А смерть, конечно, человечество страшит.
Ну какие там у нас с тобой года!?
Возраст – это состояние души,
Конфликтующие с телом… иногда.
А. Розенбаум.

[stepanovna]

Да… стервой быть меня не научили,
И я не знаю правила игры.
Как видно, мне неправильно внушили
Что люди искренними быть должны.
Я не умею ожиданием мучить,
Скрывать и лгать, презрительно смотреть,
И не могу я подходящий случай
Использовать, чтоб выгоду иметь.
Я говорю «скучаю», если грустно,
«Люблю», когда моя душа поет.
Мне недоступно женское искусство
С лукавством говорить наоборот.
Я не умею обижать напрасно,
Капризничать, ругаться и кричать,
Завидовать и злиться ежечасно,
Еще я не умею предавать…
Мне трудно в этот мир вписаться,
Живу, как чувствую, иду своим путем…
Пока не разучилась улыбаться,
И, слава Богу, не жалею ни о чем.
Автор неизвестен

[stepanovna]

Я прошла не одну - много разных дорог,
Я над пропастью шла, забывая о риске,
Я узнала, что мир и красив, и жесток,
А у счастья не взять гарантийной расписки.

Я сгорала в пожарах бессонных ночей,
Замерзала я в глыбах сомнений и боли.
Запирала себя на сто тысяч ключей.
И опять отпускала с рассветом на волю.

Я твердила себе, что душа умерла,
Что во мне не осталось ни искры желаний,
Что построю я замок себе из стекла,
Из осколков разбитых своих ожиданий.

И вокруг его стен посажу я цветы -
Пусть врачуют мою беспокойную душу.
А мятежные сны и безумство мечты
Мой хрустальный покой никогда не нарушат.

Научившись едва жить с собою в ладу,
Одиночества шалью укутавши плечи,
В мир разбитых иллюзий неспешно иду
Проверять. Может, время действительно лечит.

Лера Шер

[Iwanna]

stepanovna, очень понравилось Спасибо

[stepanovna]

Да разве могут дети юга,
Где розы блещут в декабре,
Где не разыщешь слова "вьюга"
Ни в памяти, ни в словаре,
Да разве там, где небо сине
И не слиняет ни на час,
Где испокон веков поныне
Все то же лето тешит глаз.

Да разве им хоть так, хоть вкратце,
Хоть на минуту, хоть во сне,
Хоть ненароком догадаться,
Что значит думать о весне,
Что значит в мартовские стужи,
Когда отчаянье берет,
Все ждать и ждать, как неуклюже
Зашевелится грузный лед.

А мы такие зимы знали,
Вжились в такие холода,
Что даже не было печали,
Но только гордость и беда.
И в крепкой, ледяной обиде,
Сухой пургой ослеплены,
Мы видели, уже не видя,
Глаза зеленые весны.

Илья Эренбург